9 февраля 2014 года в Южно-Сахалинске пьяным неоязычником Степаном Комаровым в храме были убиты монахиня Людмила (Пряшникова) и Владимир Запорожец. Все было запечатлено на камеры слежения. Известно, что монахиня Людмила могла убежать из храма, но она осталась, чтобы позвонить и предупредить людей в соседнем помещении. Этим она привлекла внимание убийцы. Следователи удивились мужеству пожилой женщины — люди обычно инстинктивно закрыают рукой лицо, когда в них стреляют в упор, но матушка Людмида не закрыла. Владимир и вовсе находился вне храма, но, услышав выстрелы, сказал: «Я пойду защищать» — и вошел в храм. Он был безоружным и все, что он мог — защитить других своим телом. Он принял четыре пули. На камерах видно, что первая пуля попала ему в ногу, но Владимир поднялся и снова пошел на убийцу.
Понятно, что с христианской точки зрения они — славные мученики за Христа, а их убийца — лузер, который встал на путь, ведущий в ад.
Но, как религиовед, я хотел бы заметить, что даже с точки зрения языческих представлений именно они — убитые, — а не их убийца являются достойными уважения и похвалы. Во всех традиционных языческих культурах, в том числе и тех, к которым чаще всего апеллируют современные неоязычники (славянской, германской, скандинавской) ценились доблесть, бесстрашие перед лицом смерти, мужество вступить в поединок с врагом, который заведомо сильнее себя. Все это можно видеть в тех героях, которые воспевались язычниками. А какая доблесть в том, чтобы напиться и по пьяни расстрелять безоружных людей? В чем тут отвага и мужество — молодому парню убить старушку? А вот то, что сделали монахиня Людмила и Владимир, вызвало бы уважение у язычников. Пойти безоружному на вооруженного, встретить без страха свою смерть, уже раненому подняться и закрыть собою других от пули — в этом есть и доблесть и отвага.
Вероятно, Комаров не ожидал такого от христиан. Неоязыческая идеология убеждала его, как и многих других, что христиане — слабаки, люди с рабской психологией, он полагал, что они, увидев оружие, начнут убегать, забиваться в углы, молить о пощаде... С какими бы мыслями этот человек ни шел в храм, но уж точно не для того, чтобы показать миру героизм христиан, — а вышло именно так. Он невольно показал, какова сила христианства — обычную церковную бабушку и бомжа с паперти оно наделяет таким мужеством и бесстрашием перед лицом смерти, какие мы все слышали с детства в рассказах про героев войны. И даже большим — солдат на войне все же имеет оружие, здесь же безоружные встали против того, кто на их глазах стрелял по людям.
И как поступок монахини Людмилы и Владимира Запорожца является героическим не только с христианской точки зрения, так и поступок неоязычника Комарова отвратителен и преступен не только с христианской точки зрения. В любом языческом государстве если бы кто-то поступил так же по отношению к местной христианской общине, он был бы расценен как преступник и сурово наказан. Мне известен случай, произошедший несколько лет назад в Индии. Обкурившийся русский турист, повинуясь неким голосам в голове, уничтожил поклонный христианский крест, стоявший недалеко от дороги. И за это языческие власти языческой страны арестовали его и бросили в тюрьму. А когда сто лет назад в Японии один местный язычник-националист задумал взорвать православный храм в Сурагадае, то полиция, вовремя узнав об этих замыслах, арестовала его и предотвратила теракт. И языческие власти языческой Японии за один только замысел осудили этого японца на десять лет тюрьмы.
Стоит рассмотреть на примере сахалинского инцидента эти два пути — путь Православия и путь неоязычества. Какими делает каждый из этих путей тех, кто им следует, мы уже видели. Православие простую бабушку и бездомного сделало героями, а неоязычество молодого, здорового парня превратило в пьяницу и уголовника. К чему же в итоге привел каждый из этих путей? Монахиня Людмила и Владимир получили то, о чем может мечтать каждый христианин — кончину христианскую, непостыдную, добрую память на земле и вечную славу в раю на небе. А к чему привело неоязычество Комарова? Напиться, стать убийцей безоружных людей, чтобы в итоге провести жизнь за решеткой — вряд ли это можно назвать мечтой любого неоязычника. И хотя сам Комаров, как сообщает пресса, не раскаивается в содеянном, вряд ли это та жизнь, о которой он мечтал в детстве.
Записи на интернет-странице Комарова показывают его как человека, озлобившегося на весь мир, человека несчастного. Собственно, и поступок его показывает то же самое. Счастливому человеку не придет в голову брать оружие и стрелять в незнакомых людей. Чтобы на такое решиться, нужно иметь ад в душе. Вот каковы плоды неоязыческого пути.
Степан Комаров заявил, что не собирался стрелять в людей, он пришел с намерением расстрелять только иконы. Что же или кто же заставил его делать то, чего он изначально не собирался? Это типичный признак рабства греху, когда злая сила, поселившаяся в человеке, настолько овладевает им, что в итоге заставляет делать такие поступки, которых он сам делать не собирался. Таков результат неоязыческого пути. Постулируемая во всех изводах неоязычества «свобода от моральных ограничений» в действительности является рабством нечистым и низменным страстям, делает человека внутренне грязным, неспокойным, подавленным, раздражительным, несчастным.
А путь христианства дает человеку настоящую свободу от греха, непоколебимое спокойствие и счастье. Это имели сахалинские мученики, что видно и из воспоминаний о них и из того, как встретили они свою смерть. Потому что только тот, у кого совесть чиста, может быть готов в любую минуту пойти на смерть и предстать на суд Создателя.
Именно потому, что наши предки хорошо видели это практическое отличие пути христианского от пути языческого, они и выбрали христианство. Неоязычники любят рассказывать сказки про насильственное крещение Руси, что совершенно не соответствует историческим фактам. Крещение городского населения некоторых русских городов при святом Владимире имело больше символическое значение — основная масса населения страны, особенно сельское, остались в язычестве и их переход в христианство осуществлялся уже в последующие два века благодаря исключительно проповеди миссионеров и тому нравственному примеру жизни, какой явили христиане. Люди видели, что дает путь христианства и путь язычества, сравнивали и выбирали лучшее.
Странно, что сейчас появляются люди, которые начинают фантазировать про то, какая сильная и мощная вера — язычество, и предпринимают попытки ее возрождать. Но если бы это действительно была сильная вера, то ее не пришлось бы возрождать. На самом деле язычество — это религия-лузер. С какой бы иной религией оно не сталкивалось на протяжении истории, оно неизменно проигрывало. Так какой смысл откапывать из пыли времен давно забытых перунов и велесов? Как могут помочь современному человеку те, кто не был в состоянии помочь самим себе и защитить себя? Конечно, игра в неоязычество может дать внутреннее оправдание к тому, чтобы, живя по греховным страстям, при этом думать о себе: «я не то что прочие, я особенный» — но что это действительно дает и к чему в итоге приводит — хорошо видно на примере Степана Комарова.
Кстати, тот японец-язычник, который собирался взорвать храм в Сурагадае, после освобождения из тюрьмы сразу пришел в православный храм и попросил его крестить. Видимо, за несколько лет, проведенных в заключении, он понял кое-что, чего пока еще не понял сахалинский убийца и другие наши современники, называющие себя язычниками. Только во Христе истина и только Христос дает человеку подлинную свободу и делает его бесстрашным.
Источник: д. Георгий Максимов. Православие или неоязычество: где правда? М., 2014.